Геннадий Николаевич уже не меньше получаса стоял возле ящика с лимонами. Он поднимал каждый плод и осматривал его со всех сторон. Что за безобразие - ни одного ровного, все с помятостями, царапинами и даже с подгнившими бочками.
Разве можно положить такие на идеальное тесто? Разве будет вкусно глазам, когда благоухающий ванилью и цитрусом пирог окажется возле рта? Нет, для него точно не будет. Вот повезло Марии, - она когда ест всегда зажмуривается. Что ей эти царапины, взяла бы любой, не глядя.
Наконец вытащил он со дна ящика двух жёлтых красавцев, понюхал и аккуратно положил в пакет.
Огляделся по сторонам - не видел ли кто его трепетных изысканий, по обыкновению поправил воротник, проверил, застегнута ли верхняя пуговица. Всё идеально. По другому и быть не может.
Геннадий продолжил свою охоту, но не одному ему хотелось отведать кисленьких. Набежавшие покупатели тоже устроили фруктовые раскопки и завалили расчищенный им колодец.
- Была бы здесь Мария, - в который раз вспомнил он о жене, служившей прикрытием в таких моментах. Она вставала прямо посередине, громко возмущалась и широко жестикулировала - никто и близко не смел подойти.
Но Марии не было здесь. Не было её и дома. И даже в обшарпанной больнице. Не было.
Теперь их короткие свидания проходили за низкой кованой оградкой. Он неизменно приносил ей мандарины, а она ласково улыбалась с каменной плиты.
Геннадий Николаевич оставил свою добычу и перешел на мандариновый ряд. Можно было сказать - мандариновый рай. Фрукты лежали ровными яркими рядами, все как на подбор - ровные, гладкие, блестящие, манящие свежестью зеленых лаковых листочков.
Он без разбора стал складывать их в пакет.
- Жди, Мария, я скоро.